Олег Марин - Порог резистентности [СИ]
– Значит так, – нарушил тишину Тимур. – Выдвигаемся через сутки. Отсюда вы попадете на Марс. Можете остаться там или пойти дальше, на Землю. С того момента как вы войдете в пространник, я больше не ваш Смотрящий. Пусть каждый решает за себя.
В полном молчании каторжники разошлись по секторам. Тимур проводил толпу взглядом и повернулся к брату.
– А ты пойдешь прямо сейчас, – он кивнул в сторону существа в балахоне. – Вместе с ним.
– П-почему?
– Представляешь, что начнется на Марсе, когда наша братия туда ворвется? Нет, пацанов надо где-нибудь спрятать.
– А потом что? На Землю им тоже нельзя.
– Придумаем что-нибудь. И потом, Риф, ты должен разобраться с системой переходов. Думаю, нам понадобится как минимум дюжины две пространников по всей Земле. Предосторожность не помешает. Поможем нашим рассредоточиться, чтобы не привлекать внимания. Лу и остальные тебе помогут. Кроме вас, мне не на кого положиться.
Риф моргнул, жалобно оглянулся на Раду, точно ища поддержки.
– Я не подведу тебя, Тимурка, больше такого не будет! Я знаю, нужно было пойти с тобой…
– Увидимся на той стороне, – оборвал его Тимур.
Они увели аутер-кидов в один из отдаленных куполов и заблокировали все проходы к нему.
Здесь был парк размером с целый город. Лазоревые стрекозы носились над белыми кувшинками. Перебирали лапками по сочным стебелькам растений муравьи. Деликатный цветочный аромат плыл в воздухе, настраивая на легкомысленный лад. Птицы пересвистывались и передразнивали друг друга. Ра удовлетворенно вздохнула, чувствуя гордость за тех, кто смог вдохнуть жизнь в давно уснувшую планету. Неважно, настоящие эти растения и животные, привезенные с Земли или сотворенные уйога. Она оценивала замысел и масштаб работы.
Из глубины памяти одна за другой всплывали красочные картины. Оранжевое закатное небо. Вспыхивающие золотом облака. Фиолетовые тени на белом песке. Где это было? На Земле или на Аардхи? Ра не могла вспомнить. Это было. Хотелось лечь на грунт, вдохнуть запах свежей тугой травы, прижаться к ней щекой, чтобы запомнить и поделиться с семьей. Нзунге никогда еще не забиралось так далеко.
Человеческая молодь тоже расположилась на траве и замерла, не обращая внимания на несущиеся за тонкой пленкой купола клубы ржавого песка. Подростки вглядывались в пространство широко распахнутыми глазами. Бесстрастные лица не отражали ничего. Эти существа жили напряженной внутренней жизнью. Ра могла уловить мимолетные обрывки их мыслительного процесса, скорость которого возрастала с каждой минутой. Молодь была сосредоточена на происходящем в их телах, перестраивала себя изнутри – молекулу за молекулой.
Даже разразившаяся за границей купола буря не нарушала хрустальную тишину леса. Один Риф никак не мог проникнуться умиротворяющей картиной. Исходящее от него беспокойство разрушало гармонию.
– Они сюда не пройдут. Вы с Лу закрыли все проходы, – напомнила Ра. – Здесь нас никто не найдет. Отдохни, ты очень устал за последнее время.
– А вдруг система даст сбой?
Ра хотела сказать, что он зря беспокоится об этих существах. Они могут позаботиться о себе. Особенно здесь, на Марсе, где им известен каждый уголок и технологии. Но Риф ее вряд ли услышал бы. Он до сих пор думал, что это дети, что их надо защитить от толпы разъяренных беглых каторжников.
Наконец он слегка расслабился и растянулся рядом с ней на траве.
Они давно не оставались наедине, не говорили по душам. В бесконечной мудрости своей семья позволила биши Ра прийти сюда, чтобы окончательно понять, где ее место. Когда она прошла сквозь пространственный переход, неумолкающий голос нзунге растворился в бесконечном эфире космоса и стих. Одиночество и молчание сдавили ее в тисках, вернув несвойственное биши чувство беспокойства. Это шло изнутри, от Рады, которая все еще спала в ней. Без поддержки нзунге биши Ра могла опираться лишь на инстинкты. Человеческая память, спаянная с опытом семьи, помогут ей принять правильное решение… Да! Нужно восстановить разрушенную гармонию отношений и соблюсти важнейший принцип нзунге.
Ра тронула мужчину за рукав.
– Ты все еще злишься? Может, поговорим?
– Разве тебе не все равно?
– Нет. Ты же знаешь, нзунге любит тебя.
– А ты?
– Что?
– Ты меня любишь?
– Я… – это слово из памяти Рады далось ей с трудом. – Я буду с тобой до самого конца. Пока ты этого захочешь.
Он нахмурился.
– Знаешь, за все годы, что мы прожили вместе, ты ни разу не сказала, что любишь меня. Я думал: пусть, это ведь всего лишь слова, нам и так хорошо вместе. Я знал, что ты любишь меня, чувствовал это. И все равно ждал, что когда-нибудь ты это скажешь. А теперь… Слишком поздно. Кажется, я потерял тебя, милая.
– Ты злишься?
– Нет, просто у меня в голове никак не укладывается, – с досадой сказал Риф. – Эти нзунге… Тебя словно подменили. Неужели ты не понимаешь, что поступить так с уйога – это же аморально! Нельзя уничтожать целый вид. Нзунге называли уйога лживыми, а на деле повели себя еще хуже.
– Нет!
– И Гошка, и ты, да все наперебой говорили, что нзунге не агрессивны, что у них и понятия такого нет.
– Поэтому семья послала нас с тобой. Люди все умеют превратить в борьбу.
– Хочешь сказать, что нзунге воевать не умеют. А на протяжении тысячелетий точить зуб, чтобы потом отомстить чужими руками – это пожалуйста?
– Отомстить, – она покатала это слово на языке. – У нзунге и такого понятия нет. Люди хотели уйти с Фригории, семья не стала им препятствовать. Вы попросили нзунге о помощи. Это был наилучший выход из ситуации. Поверь, все было просчитано.
– Ты хочешь сказать, что нзунге никогда не ошибаются?
– Почему же? Нзунге тоже ошибается. Нельзя было позволять уйога покалечить планету. Но нзунге не наказывало уйога за ошибки, не проявляло агрессию в ответ на то, что совершили они.
– Скажи это мертвым аутерам.
– Ты напрасно беспокоишься о них. Когда-то уйога были слабыми и малочисленными, но с тех пор прошли тысячелетия. Их почти невозможно уничтожить.
Риф покачал головой.
– Не знаю…
– Ты еще не видел настоящего уйога, – с тихой гордостью творца сказала Ра.
– В каком смысле?
– Покорять Бесконечность отправились сорок две тысячи уйога. Те самые, которые почти уничтожили Аардхи. Но с тех пор прошли…
– Я знаю, – перебил Риф. – Тысячелетия. То есть, ты хочешь сказать, что где-то во Вселенной есть и другие аутеры?
Она кивнула:
– С большой вероятностью. Они очень живучи. Те, кого вы зовете аутерами, это еще не весь уйога. Это лишь… части его тела, с помощью которых он познает мир и размножается. Даже если они все умрут, уйога будет жить и отрастит новые. Его жизненный цикл гораздо дольше нашего и может достигать нескольких миллионов лет. Спроси этих, – она кивнула на подростков. – Думаю, он где-то здесь.
– Кто?
– Тот уйога, чьи тела погибли. Он способен пережить вакуум, абсолютный холод и космическую радиацию, смертельную для любого другого существа. Если условия неблагоприятны, он может уснуть и находиться в анабиозе столько, сколько понадобится. Скорее всего, они его где-то прячут.
Риф посмотрел на нее долгим взглядом.
– Откуда тебе это известно? Ты рассуждаешь, как…
– Нзунге, – закончила она.
– Они с тобой что-то сделали.
– Ты говоришь так, будто это плохо.
– Но ты человек!
– Ра – нзунге. Она слушает Глубину и знает все, что знает Семья. Уйога совершенны, потому что такими их сделало нзунге.
– Зачем?
– В этом заключается смысл искусства – в созерцании мира и проявлении скрытой в нем истины. Уйога – наш шедевр. Разве может художник ненавидеть свое творение, мстить ему или бороться с ним? Он может быть рядом, пока творение этого хочет. Быть рядом до конца. В этом смысл гармонии.
Мужчина помотал головой.
– Да нет. Зачем ты позволила сделать это с тобой? Нзунге не пошли бы на такое против твоей воли. Или…
– Ра была частью семьи с того самого дня, как ты нашел ее. Ты всегда знал это, просто не хотел признавать.
Мужчина откинулся на спину и закрыл глаза, словно отказываясь видеть правду, заключенную в ее словах.
– Иногда лгать самому себе намного проще, – совсем тихо сказал он – Если делать это достаточно долго, то начинаешь верить. Ты не вернешься со мной на Землю. Так ведь, милая?
– Нзунге будет с тобой до конца, пока ты сам не захочешь уйти.
– Я люблю тебя, Радушка, – он с силой сжал ее руку. – Не возвращайся туда! Ты никогда не станешь такой, как они. Слышишь? Не поддавайся им!
– Это все равно как если бы ты вырезал себе сердце. Человек не уйога, он не может жить без сердца. И нзунге тоже не уйога. Нзунге неделимо. Вряд ли люди примут нзунге на Земле, значит, и Ра не сможет жить там.
Она обняла его, прижалась щекой к колючей щеке и прошептала:
– Возвращайся. Семья позаботится о тебе. Нзунге примет тебя.
